«Счастье есть всегда. Везде. Надо просто его увидеть»

Или на Олимпиаде медведь улетает в небо. И песня, помните? «На трибунах становится тиииишееее...» И грустно. и хорошо, и такое чувство, что можно руками обнять сразу всех. Когда ты в первый раз сама поставила парус на яхте, тренер тебе, в пол-уса: «Молодец, хорошо», хочется подпрыгнуть до неба.

Потом счастье становится все больше и больше. То влюбилась, то в платье купила новое, то поступила туда, куда хотела, то еще что-то такое, что вроде бы и ерунда, а все равно захлестывает аж до самых кончиков души.

А после — бац, и сдулось. Стало такое маленькое, привычное счастье.

Иногда, конечно, бывает, взбрыкнет до слез. Но это уж постараться надо. Ребенка родить, например. Хотя некоторые это оправдывают просто всплеском окситоцина.

Потом ты вот ходишь такой взрослый, такой степенный. Покупаешь кроссовки по ноге — счастье. Готовишь что-то вкусное, что все говорят «Спасибо» — счастье. Качаешь мышцы в спортзале, потом чувствуешь, как внутри начинает бежать быстрее кровь — тоже счастье. Счастье стало таким небольшим, таким нежным и трепетным, что ты и не знаешь как его удержать, как сделать так, чтобы оно было чаще, вот это самое ощущение бабочек в животе, такое, как в детстве.А потом сидишь однажды. Cолнце светит в окно, кричит и плюется в тебя оранжевым соком, спрашивая: «Ну где, где оно, твое БОЛЬШОЕ счастье?» Да нигде. Оно просто превратилось в кучу разных маленьких счастьев, которые и дают тебе возможность жить дальше.

Маленькие, но такие емкие. Сороки за окном, мопс, положивший тебе морду на ногу (тяжелую, теплую морду), двойка, которую принес твой сын (умничка какая, сейчас выдам ему по первое число), шум стройки за окном рано утром, классная рубашка в клетку, партнер твой, который храпит, а лицо у него такое детское, губки бантиком, да мало ли... Счастье есть всегда. Везде. Надо просто его увидеть. Маленькое-маленькое. Но его много. Что важно. Потому что нет ничего страшнее, чем просыпаться несчастным.