Принять неизбежное и жить: Анастасия Иванова победила два рака и помогает другим

В итоге врачи заподозрили онкогематологию, и мне пришлось делать пункцию. Когда я забирала результат, врач сказала, что это точно лимфома, но какая именно – пока неясно. Нужно было повторить процедуру.

Я вышла на улицу и расплакалась. Мне было 29 лет, и я даже не допускала мысли, что у меня может быть рак. На «ватных» ногах я зашла в церковь, стоящую рядом, и без сил села на лавочку. Вихрь мыслей, молитв в голове, но все сводилось к одному – я буду сопротивляться.

Получив диагноз «лимфома Ходжкина», я позвонила тёте. У меня почти нет родных и, тем более, нет никого в Москве. Одной было страшно. Я не знала, как проходит лечение, не представляла, что со мной будет. А если я умру, то кто меня похоронит?

Моя тетя живет в Иркутске, и я приняла решение лечиться там. Мне нужна была поддержка. Началась химиотерапия. Соседи по отделению считали меня странной – все мечтали лечиться в Москве, а я, наоборот, оттуда уехала. Мне же было спокойно – рядом была тетя, дома я не была одна. А между курсами химиотерапии я ездила к подруге — она живет за городом, и там я по-настоящему отдыхала.

Я ходила лысая, с лунообразным от «Преднизолона» лицом, но относилась к этому спокойно. Меня волновало только выживу я или нет. Во время химиотерапии у меня часто бывали такие сильные боли, что я буквально лезла на стену. Потеря волос по сравнению с этим – ерунда.

Несмотря на то, что процедуры я переносила очень тяжело, динамика была хорошая. Я прошла шесть курсов химиотерапии и вернулась в Москву, чтобы начать терапию лучевую. Больше месяца пролежала в больнице в Обнинске – лучи были каждый день. Иногда выходила на улицу и думала только об одном – когда все это закончится?

Пройдя лечение, я быстро влилась обратно в жизнь, а вскоре поменяла работу и круг общения – болезнь изменила во мне многое, и это повлекло за собой жизненные перемены. Я уволилась из крупного холдинга, и стала искать себя – пробовала разное.

Мне было 33 года, когда однажды, во время поездки в метро, у меня началось сильнейшее кровотечение. Скорая отвезла меня в больницу, где выяснилось, что у меня миома. Мне сделали выскабливание и сказали, когда приехать за результатом анализов. Я не придала этому никакого значения.

В назначенный день мне отдали заключение – рак эндометрия первой стадии, необходимо удалить матку. Это стало ударом. Я допускала риск возникновения рецидива лимфомы, но никак не нового рака. Я не была готова к болезни.

По совету приятельницы, у которой, как выяснилось, был такой же диагноз, я обратилась к врачу, практикующему лечение гормональной терапией с целью сохранения матки. Я оказалась в той же больнице, в которой много лет назад подтвердилась лимфома.

Мне нужно было сейчас же сдавать анализы, я плакала и ничего не соображала. Вышла на улицу в слезах, в состоянии жуткого отчаяния. Было ощущение, что рак пожирает меня со всех сторон, он внутри и мне не сбежать.

Я снова зашла в церковь. Мне было страшно.

Началось лечение, которое подразумевало регулярные уколы гормональным препаратом – это был единственный шанс сохранить матку. Я продолжала работать, потому что лечение было платным и денег постоянно не хватало. Я открыла для себя мир кинопроизводства – получив дополнительное образование, стала работать на съемочной площадке вторым режиссером.

Несколько раз на протяжении лечения я спрашивала у врачей – что делать с миомой? Она же никуда не делась. Они мне отвечали, что сначала надо вылечить рак, а уже потом решать все остальное.

Наконец-то лечение дало результат, и рак отступил. Я мечтала о детях и обратилась в центр репродукции – специалисты сказали, что гипотетически я могу забеременеть и выносить ребенка.

Со временем выяснилось, что пока я лечила рак, миома выросла до невероятных размеров и уже пережимала мочевой пузырь. Из-за кровотечений у меня была сильнейшая анемия, я не могла встать с кровати, не могла толком работать и чувствовала себя очень плохо.

Несколько лет врачи делали все, что могли, но в итоге вариантов не осталось – мне назначили операцию по удалению матки и придатков.

Перед операцией, в январе 2021, я собрала девичник – это был праздник, на котором я так и сказала: «Девочки, сегодня мы прощаемся с моей маткой!»

Если после первого диагноза я быстро оправилась, да и во время лечения от рака эндометрия могла работать и быть «в строю», то сейчас, после операции, я восстанавливаюсь медленно и тяжело. Я решила оформить инвалидность, чтобы получить хоть какую-то помощь, но на комиссии мне отказали. С их точки зрения лимфома была давно и уже «не считается», а органы я удалила по собственной воле.

Мне 42 года. У меня было два рака, тяжелая операция, я потеряла возможность иметь детей и мне нужна помощь. А они так цинично отнеслись ко мне, будто я развлекаюсь.

Я уже привыкла, что когда заболеваешь, то все вокруг пытаются навязать чувство вины – наверное, ты сам виноват, нагрешил, или не так думал, или что-то не то ел. А еще люди очень любят учить – что почитать, что в себе изменить.

Тема поддержки для меня болезненна, ведь, в действительности, мы не знаем ни как о ней правильно просить, ни как ее оказывать. Это относится не только к онкодиагнозам. Вот, например, у тебя депрессия, а тебе говорят: «Ты чего нюни распускаешь? Встань и иди!».

Как во время первой, так и во время второй болезни, в моей жизни были люди, которые неожиданно испарялись. Когда это случилось впервые, я переживала. Но со временем стала воспринимать это иначе – те, кто уходят, пусть уходят. Значит, пришло время. А я благодарна тем, кто остается рядом.

Недавно я прошла обучение в Фонде борьбы с лейкемией на равного консультанта. Это такой человек, который, победив болезнь сам, становится помощником тем, кто проходит лечение сейчас. Нас учили оказывать поддержку правильно, соблюдая границы, избегая эмоционального выгорания. Я поняла, что хочу быть полезной, хочу разбираться в помощи и делать это квалифицированно.

Мне снова хочется сменить вектор в жизни. Благодаря обучению на равного консультанта я проработала и личные проблемы – мне это очень помогло. Теперь у меня есть идея – создать аналогичный клуб, но для творческих людей. Многие мои коллеги чувствуют опустошение, и мне хочется помочь им.

Болезнь – это всегда точка роста. Я считаю, что все случается так, как должно быть. Думать «за что мне такое наказание?» не конструктивно. Правильно думать «что я сейчас должен понять?».

Раньше я мечтала о семье – муже, детях. В итоге все сложилось иначе. Были периоды, когда я очень расстраивалась и старалась что-то в себе изменить– стать другой, более яркой, хозяйственной, сексуальной. Но в какой-то момент успокоилась и поняла: меняться надо не ради кого-то, а лишь когда у тебя есть к этому внутренняя потребность.

Осознание факта, что я не стану мамой, мне далось нелегко. Но у меня есть одна яйцеклетка. Это маленькое окошечко, маленькая приоткрытая дверь, которая меня греет. Я понимаю, что вырастить ребенка – это большая ответственность и для этого нужны силы. Сейчас бы я не справилась. Я считаю так: если ты хочешь и можешь что-то поменять – меняй. Если не можешь – надо успокоиться и принять.

Болезнь влечет за собой переоценку ценностей, внутреннее развитие. Конечно, лучше развиваться экологичным способом, а не через болезнь, но кому как повезло. Мне не нравится болеть, но раз уж так случилось, то нужно найти способ с этим справиться, помочь себе и идти дальше.

Помочь тем, кто лечится от рака крови сегодня, можно здесь.