«От меня отказались дважды»: после 15 лет в детдоме для слабослышащих Кристина нашла семью

Трудно передать, что такое жизнь в детском доме. Я не знала, что такое семья, что такое мама и папа. В детском садике я видела, что других детей забирают домой. А меня единственную из группы нет. Я так ждала, что меня заберут. А меня всё не забирали, и я не понимала почему. Мне было одиноко.

Когда мне было 7 лет, появилась семья, которая проявила ко мне интерес. Сергей и Галина были совсем неслышащими людьми, директор детского дома предложила им брать меня в семью на гостевой режим. Год они брали меня на выходные и каникулы. Мне нравилось бывать у них, мы общались на языке жестов.

Однажды я вернулась с каникул в детский дом и привезла с собой две денежные купюры, которые взяла в семье. Я плохо понимала, что это такое; принесла их в школу без задней мысли. Когда об этом узнала директор детского дома, она сказала, что я воровка и брать меня в семью больше нельзя. Меня очень сильно ругали. Я плакала. Помню, что ещё несколько дней стояла у окна и надеялась, что за мной всё-таки придут. Но Галина и Сергей не вернулись. Было очень горько смириться с тем, что больше в семью меня не возьмут.

Шли годы. Вокруг меня были дети, с которыми мы играли. Но радостных моментов было немного. Помню строгий режим, что наказывали — ставили в угол, лишали еды. Обижали старшие, а директор была равнодушна. Я училась в школе-интернате для слабослышащих. Семейные дети после занятий уходили домой. А нас забирали только на выходные. Развлечений в интернате было немного: кружок по вышиванию и секция по бадминтону.

Я несколько лет ходила на бадминтон. Однажды, мне было 15, во время тренировки наш тренер Алексей Геннадьевич подошел ко мне и сказал: «Мы хотим тебя забрать домой. Подумай, и если ты готова, мы оформим документы». Это было очень неожиданно, я испытала шок. Я понимала, что в семье мне будет лучше, чем в детском доме, но было тревожно. И я не могла понять, почему они выбрали именно меня.

Алексей Геннадьевич сказал, что на днях приедет его жена познакомиться со мной. Помню, как сидела, ждала и ждала, когда же придёт Ирина.

Рассказывает Ирина Копейкина, приемная мама Кристины.

«Я думала о приёмном ребёнке. Наши дети были уже взрослые. Но я боялась поднимать этот вопрос, думала, что такая история не для моего мужа.

Алексей в молодости занимался бадминтоном. Как-то они с друзьями решили восстановить спортивную форму и искали зал для игры в бадминтон. Подходящим оказался зал в интернате. И разрешив тренировки, администрация интерната попросила проводить ещё занятия для учеников – играть с ними. Алексей согласился.

Большинство ребят, которые ходили в секцию были семейными, но были и воспитанники детского дома. Кристина стала ходить на занятия по бадминтону со второго класса. Она была хорошей спортсменкой, но не могла участвовать в соревнованиях. Семейных детей привозили родители. А Кристину некому было возить. Лёша ощущал несправедливость. Он решил за Кристину побороться, взял на работе характеристики, ходатайства. Просил, чтобы ему разрешили брать Кристину на соревнования под личную ответственность. Но детский дом не отпускал: «Не имеем права отпускать ребенка с вами, вы ей никто». А выделенного сотрудника в детском доме, чтобы Кристину возить, не было. Это было возмутительно.

Я предложила мужу, что может, мы возьмём Кристину. Сначала мы смогли взять Кристи на, так называемый, гостевой режим. Кристина приходила к нам на выходные и на каникулы. И конечно, могла ездить на соревнования. Так прошёл учебный год, а потом Кристи провела у нас всё лето.

Мы привязались друг к другу. Стало очевидно, что после лета мы не сможем вернуть Кристину назад в детский дом. И я начала собирать документы для опеки. Параллельно пошла учиться в Школу приемных родителей при Институте развития семейного устройства (ИРСУ). Очень затянулся сбор медицинских справок. И только в конце декабря 2014 года документы были готовы и Кристина наконец-то совсем приехала домой.

Мы сразу столкнулись с трудностями в учебе. Было очевидно, Кристина умная и способная девушка, но ей практически не занимались в школе. Я была шокирована, насколько слабыми были её знания и подготовка, хотя в личном деле кругом были пятерки и четверки.

Мы перевели Кристину в другую коррекционную школу. К концу 10 класса (приравнивается к 9 в общеобразовательной школе) Кристина единственная из параллели хотела сдавать ОГЭ по математике вместо щадящей формы аттестации. Сотрудники школы её отговаривали: они не хотели из-за неё одной создавать отдельную экзаменационную комиссию. Но мы настояли. В итоге ОГЭ по математике Кристина сдала на 4.

Мы решили перевести Кристину в общеобразовательную школу. И вновь встретили сопротивление. Приемная комиссия школы не хотела брать ребенка с аттестатом коррекционного интерната. Пришлось настаивать и бороться. Инклюзивное образование тут и там декларируется, а на деле оказывается недоступным? Нам предлагали учить Кристину по отдельной программе, но мы отказались, сказали, что Кристина будет учиться по обычной. Мы верили и видели, что она трудолюбивый и способный ребенок.

С учебой и подготовкой к экзаменам нам очень помогли в центре равных возможностей «Вверх». Сотрудники «Вверх» удивительно умеют прививать вкус к учебе. Потрясающие люди. Кристину прицельно подготовили к сдаче ЕГЭ по русскому и математике. В результате у Кристины в руках был полноценный аттестат о среднем образовании, который открывал ей возможности для образования.

Это непросто. С самого начала я понимала, что будет тяжело и нам, и ребенку.

Привыкали мы друг к другу сложно. Конечно, не может бесследно пройти опыт стольких лет в детском доме. Оборотная сторона многолетней самостийности и понимания того, что можно положиться только на себя — это упрямство, замкнутость во время конфликтов, обидчивость. Кристине тяжело давались разногласия, она воспринимала их как отвержение. На семейный уклад её первые реакции были совершенно непредсказуемыми.

Кристине было почти 16, когда она приехала к нам. Подростковый кризис немного запаздывал, но всё-таки случился: Кристина спорила, протестовала, хотела делать всё по-своему. Кризисы, ссоры, непонимания, притирки. Волнами выплескивалась боль. Эмоционально было тяжело. Но я рада, что Кристина всё-таки смогла прожить новый опыт отношений, в том числе конфликтов, среди людей, которые искренне желают ей добра.

Я как родитель допустила много ошибок: слишком переживала за учебу, ругала, критиковала, поучала. В Школе приемных родителей нам говорили, что первое время, когда ребенок дома, не стоит налегать на учебу, главное построение теплых эмоциональных отношений. Но мне это давалось нелегко. Я переживала, поэтому были занятия с логопедом, многочисленные наверстывания, музеи и развивающие занятия, а это создавало напряжение.

Хотя было непросто, я ни разу не пожалела о сделанном выборе. Мы, конечно, к Кристине очень привязались, переживали за неё, ломали голову, как лучше поступить и как ей помочь. Кристина удивительный и очень интересный человек. Меня поражает, сколько в ней воли к жизни, познанию, освоению нового.

Для меня опыт общения с Кристиной стал переломным в понимании себя, того, как я общаюсь с людьми, я увидела, что мне не хватает гибкости. Принятие ребенка – это настоящий тренинг понимания себя и других. Личный рост через недовольство собой, поиск путей к людям.

Я уверена, что для подростка даже один, два, три года в семье дают очень много. Потребность в семье у подростков огромна. Хотя, мне кажется, отношения с приемным подростком больше похожи на наставнические отношения, чем на детско-родительские. Приемные родители больше помогают, служат проводником. Важно, что подросток получает огромный опыт общения и надежной привязанности. И базу для опоры в жизни.

Когда Кристина стала жить самостоятельно, наши отношения улучшились (смеётся). Как, наверное, во многих семьях, когда отселяются взрослые дети. Несмотря на опыт боли и травмы, у нас с Алексеем есть стойкое ощущение, что у Кристины всё получится: она смелый и сильный человек».

Сейчас мне 22. Я учусь в университете легкой промышленности им. А.Н. Косыгина. У меня есть трудности с тем, чтобы налаживать дружеские отношения, отчасти потому что у меня есть проблемы с речью. Людей это порой отталкивает. Я ношу слуховой аппарат. Что-то я могу не услышать или не разобрать. С 19 лет я живу самостоятельно. Я с красным дипломом закончила колледж лёгкой промышленности. А сейчас учусь на технолога-конструктора.

Я шью одежду. Люблю фотографировать. Учусь играть на гитаре. Пробовала писать стихи. Вместе с ребятами из центра «Вверх» я ездила волонтёром в интернат для детей с особенностями развития, проводила там мероприятия и лагерные программы. Бадминтон, правда, я забросила.

В семье поначалу было сложно. Я не умела выстраивать отношения. В детском доме воспитатели нас только контролировали, не учили общаться. Мне было трудно понимать Ирину и Алексея, я часто обижалась. Мне сложно было научиться общаться, чтобы меня понимали. Кстати, с моими первыми приемными родителями Галиной и Сергеем мы не так давно вновь встретились и общались.

Я живу обычной и полноценной жизнью. Иногда я даже не верю, что всё это произошло со мной. И да, мне бы хотелось иметь свою семью, и может, даже приемного ребенка.

Алексей продолжил заниматься бадминтоном со слабослышащими, и сейчас он один из тренеров сборной России. А я стала ведущим Школы приемных родителей в Институте развития семейного устройства (ИРСУ). Я пришла учиться в ШПР в начале пути приемного родительства, но та группа стала очень важным событием в моей жизни. ИРСУ удивительное по теплоте и поддержке место для приёмных родителей, где хочется быть.

Однажды меня позвали гостем в ШПР – рассказать о приеме подростка. Я набралась смелости и попросила взять меня в ИРСУ на работу. Теперь я рада помогать людям честно и глубоко проходить подготовку к непростому труду приемного родительства. Я верю, что для каждого ребенка, маленького и большого, важно жить и воспитываться в семье. Наша история – этому подтверждение. Мне бы хотелось, чтобы таких историй было больше.

Институт развития семейного устройства – некоммерческая организация, которая готовит и поддерживает приемных родителей. ИРСУ существует на добровольные пожертвования частных лиц и организаций. Не каждый может усыновить или взять под опеку ребенка, но каждый может помочь оплатить обучение того, кто готов. В это непростое время ИРСУ очень нужна финансовая поддержка. Каждый ребенок имеет право жить и воспитываться в семье. Пожертвование в пользу ИРСУ – шаг в преодолении сиротства в России. Сделать пожертвование можно на сайте www.irsu.info.