Матери «Сети»: Елена Шакурская рассказывает историю своего сына Ильи, который получил 16 лет колонии по громкому делу

Книга Льва Толстого, пистолет без отпечатков

Тот день, когда Илюшу забрали, я помню как сегодня. Среда, 18 октября 2017 года. У меня был выходной, сын тоже не поехал в институт. Но в обед ему позвонили друзья, сказали, что пропал их товарищ Егор (прим. ред.: первый задержанный по «делу Сети»). Сын собрался и поехал искать. В начале девятого я, взволнованная, что он не берет трубку, выглянула в окно и увидела Илюшу в наручниках с оперативниками. Выбежала на улицу в тапочках: «Что случилось?» В ответ услышала, что сейчас будет обыск.

Квартира Ильи находится напротив моей, так что я тоже присутствовала. Обыск шел довольно интересно: вещи осматривались не подряд, а строго в определенных местах, как будто знали, где искать. На кухне в нише под окном, где хранятся мои банки для консервирования, нашли гранату СВУ (позднее экспертиза показала, что на ней нет отпечатков пальцев). Для меня это было потрясением, потому что ещё утром я доставала оттуда контейнер для еды, и ничего этого не было. В книжном шкафу сотрудники взяли книгу Льва Толстого «Суеверие государства» и тоже приобщили ее к делу. Под диваном же в слою пыли лежал чистый сверкающий пистолет, который мы тоже видели в первый раз (как и граната, без отпечатков пальцев Ильи). Этих вещей хватило, чтобы посадить моего сына в тюрьму.

Разбирательства шли около восьми месяцев. Видеть Илью я могла только на судебных заседаниях. За это время я не услышала ни одного доказательства, чтобы моего сына можно было в чём-то обвинить. За что он получил 16 лет строго режима, я так и не поняла.

Мой сын – светлой души человек. Это могут подтвердить все друзья и соседи. Многие его называют «солнышком». Он никогда не любил насилие, все проблемы решал словами, а не кулаками. И всегда всем помогал. Помню, идём с ним по улице, незнакомый мужчина просит 10 рублей. Я говорю: «Алкаш какой-то, пойдём!» А он: «Мам, может, человеку жизненно необходимы сейчас эти деньги. Тебе 10 рублей погоду сделают?» Его слова настолько запали мне в душу, что теперь я всегда даю деньги нуждающимся.

В 2016 году Илья поступал в педагогический университет, и мы переехали из области в Пензу. Недалеко от дома он заметил место, где живут бомжи. Начал покупать им гречку и консервы, готовить и относить.

У нас всегда были близкие отношения. Даже когда у него случился первый роман, он сразу познакомил меня с девушкой. Я так чувствовала его любовь к ней, что восприняла ту девочку как родную.

Сейчас на свиданиях в СИЗО я рассказываю сыну о доме и о бабуле. А он – с кем сидит, а ещё о книгах. Илья постоянно читает, поэтому даёт мне советы, что стоит прочесть, а что нет. Ещё он пишет стихи. Один из них посвятил мне.

Я смотрю на Илюшу и вижу, что он перестал верить в людей. У него в голове до сих пор не укладывается, как нормальные люди, у которых есть свои семьи, могут привязывать к живому человеку оголенные провода и наблюдать, как он мучается.

Я говорю это сейчас с холодным сердцем, но вы представьте, что у меня на душе, как у матери, которая знает, что её сына били и пытали током? Я чувствовала его боль до такой степени, что в ту ночь звонила адвокату и кричала: «Сходите к Илье! Я чувствую, что что-то не так!» А мне отвечали, что он в карцере, куда адвокату запрещено приходить. Хотя сейчас я знаю, что это не так, что он спокойно мог увидеться с моим сыном. Поэтому я сменила адвоката.

Официально суд не подтвердил, что мальчиков пытали, но и не опроверг. Мы нашли эксперта, который был готов провести медицинский осмотр и сказать, проводился ли по телу Димы Пчелинцева и Илюши ток. Но в экспертизе нам отказали. Это лишь подтверждает то, что правда на нашей стороне. Кроме того, оба мальчика никогда не пересекались в СИЗО, потому что сидят далеко друг от друга. Но при даче показаний они одинаково описывали маршрут, по которому их вели в другой корпус в пыточную. Как они могли одинаково описать путь в другое здание, если никогда там не были?

Когда стало известно, что его друга Диму пытали второй раз, мне позвонил наш новый адвокат и сказал: «Готовьтесь, наверное, завтра придут и к Илье». Я тогда шла по улице и просто впала в ступор. Очнулась спустя несколько минут возле какого-то дома. Посмотрела на него и подумала: залезть бы сейчас на крышу и начать кричать из всех сил, что моего сына пытают током. Мое материнское сердце разрывалось на тысячи кусочков.

Но потом поняла, что если всё-таки сделаю это, то в лучшем случае – за мной приедет cкорая, а в худшем – психушка, которая вовсе лишит меня возможности видеть сына. Оставить его одного я не могу. Поэтому пришлось просто выдохнуть и набраться сил и жить с этим дальше.

Матери против политических репрессий

10 февраля 2020 год суд вынес моему сыну приговор – 16 лет строгого режима. Ровно столько, сколько запрашивал прокурор. После оглашения приговора незнакомые люди кричали судье: «Позор! Позор! Позор!» Ежедневно моему сыну приходят десятки писем с добрыми словами. Это настолько глубоко и человечно... и так важно для нас. Я, как и другие матери «Сети», состою в группе «Матери против политических репрессий» – мы объединились, чтобы бороться за своих детей. Мы должны спасть поколение, которое превращают в преступников без существенных доказательств.

Я обращаюсь ко всем родителям: давайте вместе спасать наши детей. Как сказал в суде Илюша: «Если они нас посадят, это будет зеленый свет для всех сотрудников, что так бесчеловечно можно обращаться с людьми». Так, вот, свет уже дали.

Фото на обложке: Евгений Малышев, 7x7

Читайте также: Слезы под запретом: 9 заповедей российской женской тюрьмы