Как не бояться новой жизни и непредсказуемости?

Я, конечно, не лучший советчик, когда дело касается перемен. В моей жизни их было много, но значительная часть из них заканчивалась тем, что я:

· оказывался на улице с вещами;

· оказывался на улице с вещами в дождь;

· оказывался на улице в дождь без вещей;

· оказывался на улице в дождь без вещей в незнакомом городе.

В определенной степени это меня закалило, и теперь я не простужаюсь, когда оказываюсь на улице под летним ливнем. Но все равно это довольно неприятно, потому что, казалось бы, вчера еще в твоем будущем была любовь, а сегодня — только гайморит.

У каждого человека есть дни, в которых он хотел бы остаться навсегда. В одном из таких мне четыре года, в окно бьет солнце так, что видно каждую пылинку в воздухе, а я забрался в бабушкино кресло и жду, когда начнутся мультики. Или, например, я в десятом классе, иду по улице и вдруг навстречу девочка, которую я люблю. И я, собрав мужество, подхожу к ней и следующие два часа мы идем вместе (из этого ничего не вышло, через два года она выскочила замуж по залету за самого главного хулигана района).

В общем, у каждого человека есть дни, в которых он хотел бы остаться навсегда, но так не бывает. Все меняется. Как правило, к худшему. Особенно зубы и волосы. Просто прими это и прочитай следующий совет.

Это, разумеется, звучит как глупый совет из глупой психологической книжки, но глупые психологические книжки обычно банальны и верны. Вместо того чтобы ждать, когда все разрушится само по себе, предпринимайте активные действия. Тогда в финале вы хотя бы вправе себе сказать, что сделали все что могла. Наломали дров? Молодец! Разве дрова сами сломаются без вас?

Это самое оптимистичное, но самое сложное для принятия правило. Но, если коротко, с нами могут случиться самые замечательные события, какими бы невероятными они ни были. Неуловимый мужчина вдруг захочет жениться. Девушка, в которую юноша был безнадежно влюблен, вдруг бросит все и пойдет за ним. Подруга, с которой вы навсегда разругались сто лет назад, внезапно позвонит. И, самое главное, этот уродливый прыщ над верхней губой тоже может пропасть в никуда без предупреждения.

Каждый день с миллионами людей случаются самые настоящие чудеса. Шансы на то, что с тобой сегодня случится какое-нибудь маленькое чудо, не так уж плохи. Гораздо выше, чем выиграть в игре 2048, например.

Это очень грустное правило, но самое распространенное. Все хорошее имеет начало и конец. Любимые уходят, собаки умирают, порция тирамису всегда слишком мала.

Поделать с этим ничего нельзя, можно только быть благодарным за то, что есть сейчас, беречь сейчас и радоваться за то, что это вообще случилось.

Самое подлое правило. Школьная подруга поглупела. Девушка, с которой я когда-то мечтал перевернуть мир, превратилась в кассиршу в супермаркете и счастлива. И только я, прекрасный и нежный, остался таким, каким был.

Я тоже, конечно, нет. Люди меняются, сами этого не замечая. Вроде вот только что был с тобой рядом друг, а присмотришься — это чужой ведь какой-то человек стоит, просто выглядит похоже. И вы с ним все еще как с другом, потому что, шутка ли, десять лет не разлей вода. Да и он с вами как с другом. Но что-то не то.

Неприятная штука. Не такая неприятная, как вросший ноготь, но все равно неприятная.

На самом деле, конечно, нет. Дети превращаются не в монстров, а в совершенно отдельных самостоятельных людей, которым мы, родители, по большому счету не нужны. Больно. Но это лучшее, что может получиться у родителя. Взрослый самостоятельный ребенок гораздо лучше здоровенной дылды, которая до тридцати живет с мамой, потому что... угадайте с трех раз:

· очень ее любит;

· не может выйти из дома;

· не способна построить жизнь сама.

В общем, детей мы растим для того, чтобы они летали. А для этого им непременно нужно покинуть гнездо.

Из хорошего: иногда они прилетают обратно и просят денег.

Это самое нечестное правило, и смириться с ним очень сложно. Но иногда принципиальные для вас решения причиняют боль другим, возможно, очень близким людям. И тут нет хорошего варианта. Или вы терпите и ничего не делаете и едите себя поедом за бездействие, а жизнь, между прочим, проходит. Или вы делаете и таскаете за собой потом всю жизнь тяжелую гирю вины. Я пробовал оба варианта, рекомендую феназепам и красное сухое (не одновременно).

Нет ничего хуже, чем быть застигнутой врасплох внезапной переменой. Поэтому, почистив зубы, посмотрите на себя в зеркало и скажите (можно даже вслух): «Сегодня со мной обязательно произойдет что-нибудь хорошее».

Если вы это сделаете, то хорошее обязательно произойдет, потому что хорошее происходит каждый день, его нужно только замечать. Плохое тоже может произойти, но для этого у нас есть девятое правило.

Сразу разобраться, что вам выпало, трудно. У меня, например, однажды была такая перемена, что меня неожиданно уволили в никуда, и я полгода сидел без работы. Думаете, плохая перемена? Да она одна из лучших в моей жизни, потому что в результате я нашел прекрасную работу, о которой даже не думал. Или однажды я проснулся и сказал жене, что хочу развестись. Тоже вроде перемена не очень, но уже через полгода я нашел девушку, которую полюбил и которая стала моим другом. Бывало, конечно, и наоборот. Случается с вами что-нибудь прекрасное, а потом оказывается, что это гайморит. Но для этого у нас есть десятое правило.

Сложно быть благодарным судьбе, если врач только что с неловкостью сказал, что у тебя рак легких в последней стадии, но во всех остальных случаях можно расслабиться и с интересом наблюдать, что произойдет дальше.

Представьте, что вы главная героиня фильма, и единственное, что имеет значение, это интересные повороты сюжета. С помощью этого нехитрого психологического приема переживать перемены легче. Что, например, говорит человек, которому только что ногу оторвало?

— А-а-а! — говорит человек. — Мне ногу оторвало! Как я теперь буду без ноги?

Главная героиня между тем сохраняет изумленное спокойствие.

— Ну ни хрена ж себе, — говорит она. — Ногу оторвало. Что они придумают дальше?

Даже в самых неприятных событиях появляется неожиданный привкус изумления. А изумление — хорошая штука. Гораздо лучше отчаяния.

Полюбите перемены, и перемены полюбят тебя.

Знакомьтесь с новыми людьми, читайте новые книги, смотрите новое кино, время от времени меняйте работу. Жизнь — экскурсия по огромной столовой и глупо тратить ее на то, чтобы каждый день пробовать одно и то же блюдо, даже если оно вам очень нравится. Почему? См. правило номер четыре: блюдо вас подведет.

Вы уже поняли, что меня волнуют зубы, волосы, рак легких и тирамису, но хорошее здоровье — это, пожалуй, одна из самых временных штук, с которыми нам приходится иметь дело, но его можно сохранить, если прикладывать к этому усилия. Плавайте, качайте пресс и ягодичные мышцы, бегайте по утрам, ешьте проросшие зерна и приобщайтесь к целительной пране, если хочется. Вот я проактивно смотрю футбол, и у меня самые крепкие глазные мышцы на нашей улице.

Это правило работает не для всех, но мне лично помогает. Представь самый ужасный исход, чтобы понять, что ничего такого уж страшного в нем нет, и вот уже дышится проще.

С девушкой не ладится? Ну уйдет. Останусь один... Останусь один. Останусь один! С работы уволят? Ну уволят. Займусь чем-нибудь. Займусь чем-нибудь, что я люблю. Ногу оторвало? Смотри правило номер десять. Вы уже наверняка заметили, что плохие перемены обычно добавляют степени свободы, а хорошие приносят счастье. Но штука в том, что свобода — первый шаг к счастью. Обычно довольно болезненный, но каждый следующий дается легче.

Нина Печевари: «Сила привычки»

Мой муж, вставая ночью, то и дело со всего размаха врезается в стену комнаты. Проблема в том, что наша кровать семь лет стояла справа от двери. Но недавно мы сделали ремонт и переставили ее на другую сторону. И вот из объятий сладкого глубокого сна меня вырывает грохот, стон боли и сдавленная ругань. Это я к тому, как тяжело нам даются перемены.

Ради них мы покупаем себе новые тапки, красим волосы в радикальный черный цвет, идем изучать какую-то конфликтологию. Но, как гласит биологическая наука, один из пяти фундаментальных признаков жизни наряду с рождением, размножением, питанием и смертью — развитие. А развитие и есть перемены. Куда же без них!

Однако как непросто их принять. Например, перемена фамилии. Мочалкина, которая после свадьбы стала Васильковой. Интересно, в какой момент она перестает ощущать себя Мочалкиной и начинает чувствовать себя совсем новым человеком? Я этого, вероятно, никогда не узнаю, поскольку так и не решилась сменить фамилию. Тетя моего мужа часто говорит, что это к разводу. Уже девять лет говорит!

Или вот еще переезд. Я всю жизнь провела в родном гетто (пока не переехала в гетто к мужу), где во дворе стояла трансформаторная будка. В меня был влюблен один парень, который учился играть на трубе. Он приходил по ночам, взбирался на трансформаторную будку и играл. Так ужасно, что выходило одно «Ппппрррррр! Ппппрррррр!», и бабушка со второго этажа в ярости метала в него картошку.

Как можно было уехать отсюда куда-то? В другое блочно-панельное гетто, где стоят другие трансформаторные будки, с которых никогда не играл свои серенады романтик с оттоптанными медведями ушами?

Или вот как разводиться. Этого я вообще не знаю. Тем не менее люди как-то переживают и замужество, и переезд, и развод, и приспосабливаются, и все, оказывается, даже к лучшему! Конечно, самые тяжелые перемены, которые почти невозможно принять, — в дурацких мелочах. Мой муж говорит твОрог, а не творОг.

И надо молчать, не замечать и не поправлять. Может быть, даже самой говорить так же: мы все же одна семья, как-то неправильно, чтобы все ударяли по‑разному. Привыкать не садиться всем вместе за стол одновременно, как у нас дома было положено с детства. А все потому что у них дома положено было есть по мере поступления. Привыкать смотреть абсолютно чужие фильмы и слушать совсем чужую музыку, готовить и есть чужую еду, запоминать чужие словечки и присказки. И все равно, повернув впотьмах налево к двери, нет-нет да и обнаружишь — черт! — что дверь-то теперь справа.

Антонина Козлова: «Спутник с Земли»

Мой отчим Владимир Леонидович родился 4 октября 1957 года. В тот день Советский Союз запустил искусственный спутник Земли. Владимир Леонидович этого не знал, но, видимо, заметил, что все вокруг чему-то рады, и с тех пор старался соответствовать.

Познакомились мы так.

— Ты к трем часам придешь из школы? К нам сегодня заедет дядя Володя, привезет Белку. Белка пока поживет у нас, — сказала мама утром, уходя на работу.

Днем дядя Володя и Белка действительно явились. Белка оказалась черной застенчивой собачищей размером с рояль. Дядя Володя чуть поменьше, в свитере, в очках и с пакетом пирожков с вишней.

— Пирожки я в холодильник положу, здравствуйте, — сказал он. — Их можно быстро в духовке разогреть, будут как новенькие. Меня зовут Владимир Леонидович.

И, уже выходя из кухни, подкрутил дверную ручку, которая всю мою жизнь норовила отвалиться. Через месяц с нами уже жила не только Белка (кстати, раскрылась тайна имени — Белочка обожала орехи фундук и от врожденной стеснительности прятала их по углам, не смея есть сразу). Владимир Леонидович помимо собаки привез с собой шкаф пластинок, шкаф книг, одну гитару, два свитера и старомодный дисковый телефон красного цвета. Телефон немедленно начал звонить. Оказалось, что у Владимира Леонидовича есть дочь Ж., три тысячи друзей и восемь тысяч пациентов. И все хотят с ним общаться, а лучше приходить к нам в гости — слушать пластинки, брать в долг книги, играть на гитаре, получать консультации по своим ухо/горло/носам и кормить Белку орехами.

В квартире у нас появились новые оранжевые занавески и большой овальный стол, мама купила себе несколько платьев, стала чаще бывать дома и вдруг научилась готовить — даже плов и торты. Я пересмотрела свое отношение к музыке и согласилась, что есть на свете певцы и поталантливее Игоря Николаева, перестала дружить с одноклассницей, которая говорила, что у меня большие уши, и начала дружить с Ж., которую мои уши не волновали. С нового учебного года меня перевели в школу, где училась Ж., — хорошую, с углубленным изу­чением здравого смысла. Школа располагалась далеко, приходилось рано вставать. Чтобы мне было не так обидно, Владимир Леонидович вставал еще раньше. Варил кофе, наливал его в термос и вез меня до ближайшего метро, рассказывая по дороге что-то о группе Queen, Бернарде Шоу и домике Чехова в Ялте. Кофе он наливал в крышки от термоса, на них фломастером подписывал наши имена — изобрел нам «Старбакс».

— Он тебе ненастоящий папа? — спросила новая одноклассница, которой — что поделать! — снова не нравились мои уши.

— Искусственный, — зачем-то сказала я, — как спутник Земли.

И поехала с искусственным спутником наряжать настоящую елку. В тот раз сестре Ж. разрешили встречать Новый год с нами, и это был дважды праздник.

Прошло больше пятнадцати лет. Однажды в районе Нового года сестра Ж. явилась ко мне вся в снегу, с круглыми глазами.

— Наши-то разводятся, — произнесла она, хмурая, как похмельное утро. — Папа съехал. Твоя мама на вопросы не отвечает, вся гордая. Дураки какие-то.

Я поехала к маме. Она уже была не гордая, поплакала немного. Сказала, что да, так получилось, остались друзьями.

— В «Одноклассниках»? — шутка повисла в воздухе. В коридоре лежал старый свитер Владимира Леонидовича, на нем спал пес по имени Бурундук, Белкин сын.

Владимир Леонидович встретил меня радушно, даже слишком, хотя раньше ничего не делал слишком. Суетился, долго мыл чашки, извинялся, что в съемной квартире холодно. Потом вроде бы взял себя в руки и, как обычно, не стал мне врать.

— Тоня, твоя мама не была готова к моей любви. Я ее выбрал, я настоял тогда, что нам нужно жить вместе. Для нее это все было слишком.

— Слишком много любви?!

— Да, бывает.

Через год мама вышла замуж за коллегу. На свадьбе присутствовали все, включая Владимира Леонидовича. Они и правда остались друзьями, он даже кулебяку для молодоженов испек. Мой сын Кузя называл его дедушкой, как привык, а маминого нового мужа — бабушкин муж.

А недавно я заехала к маме жутко голодная, после работы, мечтая только о чашке чая и большом бутерброде с колбасой. Мама сидела на кухне, вид имела заговорщический, бутерброд не делала.

— Володя возвращается, — сказала она. И засмеялась счастливо. А я так давно не слышала, как мама счастливо смеется, что онемела. Тогда она все-таки выдала мне бутерброд, и я заговорила.

— А не слишком ли много перемен на старости лет? — спросила я.

— В самый раз. Я, знаешь ли, одно поняла: правильные люди меняют жизнь. Нет перемен — нет отношений. Они, отношения, для этого и придуманы, чтобы человеку было сподручнее эволюционировать, открывать что-то новое, учиться, смотреть на ситуацию под другим углом. Ты, конечно, можешь напрячься и сама что-то поменять, но ведь всегда втайне надеешься, что тебе помогут. Эту надежду не надо заталкивать вглубь, в чулан. Не надо притворяться, что ты хочешь справиться сама и вообще тут самая главная. Пусть помогают, если хотят. Они редко хотят, только лучшие, самые достойные.

Клянусь, это самая длинная речь моей мамы и самые важные слова на тему перемен.