Иван Гончаров

Санки

Я с детства подвижный, чем только ни занимался: играл в футбол, пинг-понг и регби, плавал в бассейне. Довольно быстро достигал хороших результатов... и полностью терял интерес к этому виду спорта. Хотя меня даже в спортивную школу брали.

Когда я в первый раз спустился по ледяному желобу, испытал бурю сильнейших эмоций и прежде всего невероятное счастье. Я кричал как сумасшедший! Никогда прежде со мной такого не было. Так я понял, что сани — моя жизнь и моя судьба. И выбрал санный спорт, хотя по своим физическим данным я не очень подходил — у меня маленький вес и мне приходилось надевать утяжеляющий комбинезон, чтобы развить хорошую скорость. Парадокс был в том, что, безупречно пройдя трассу, я приходил к финишу с таким же результатом, что у более тяжелого соперника, который, однако, во время спуска допускал ошибки...

Травма

В начале 2003 года на чемпионате России мы с моим напарником заняли третье место. Этот сезон завершался еще одним чемпионатом России — в Красноярске. У нас были все шансы победить — ведь до этого мы очень хорошо выступали.

Надо сказать, что там трасса деревянная, ее рабочие укладывают вручную, смешивая воду со снегом. Потом они ее выравнивают, чтобы не было кочек, которые смертельно опасны для саночников, развивающих огромные скорости. Ведь малейшая неровность — и все, можно вылететь с трассы...

На первом заезде мы проехали верхнюю часть трассы не очень хорошо, поэтому скорость была небольшой. Но на последнем — самом длинном — вираже, в который надо было вписаться, пройдя по левому краю, мы неожиданной бьемся о бортик, выходя на финишную прямую, и нас уносит в глубь виража. Так мы упали первый раз. При этом было не очень понятно, что случилось — мы никаких ошибок не допустили. Потом, проанализировав случившееся, мы сделали вывод: нашей ошибки не было, просто лед был неровным.

Во втором заезде случилось то же самое, только верхнюю часть трассы мы прошли блестяще — у нас была скорость под 110−120 км/час. Когда она настолько высокая, санки летят над трассой, почти не касаясь желоба. Они подчиняются малейшему движению головы: повернешь ее вправо — санки пошли направо. Они снова ударились в борт, но на гораздо большей скорости, чем в первый заезд. Мой напарник упал, пробив санками козырек, а я по трассе еще некоторое время кувыркался...

Я пришел в себя, когда был еще на трассе. Я помню, как меня везли в больницу. Выключился только на операционном столе, когда на меня надели маску. В результате этого падения мне ампутировали ногу, врачи зафиксировали многочисленные переломы костей таза, были порваны внутренние органы — мочевой пузырь, прямая кишка... Врачи говорили потом, что я мог умереть в любой момент. Мне тогда было 17 лет. Так началась моя борьба за жизнь.

Борьба

Не знаю, как охарактеризовать свое состояние тогда, наверное, были моменты слабости, но я их не помню. Видимо, так работает наша память — избирательно. Я помню только, что мне нужно было бороться. Я знал, что мне нельзя сдаваться, я зверски хотел жить, даже если бы мои травмы были несовместимы с жизнью, я все равно попытался выжить. Потом, спустя несколько лет, я встретил врача из красноярский больницы, он меня собирал по кусочкам, тот был несказанно удивлен: «Гончаров, ты? Не ожидал тебя увидеть живым».

После операции в Красноярске меня почти сразу же отправили в московскую больницу. У меня держалась температура 40, не спадала. Врачи только руками разводили, боялись ко мне прикасаться, консилиумы проводили, советовались: что делать, как лечить.

Спас меня проктолог Виктор Ан, он поругался с руководством больницы, забрал меня в свое отделение и начал лечить. Только после этого у меня упала температура и началось долгое, растянувшееся на годы выздоровление. Мы с ним до сих пор общаемся. Недавно он попросил меня зайти к своему больному, тот строил Москву-Сити, упал с большой высоты, получил множественные переломы, в том числе позвоночника... Мол, поддержи его морально, объясни, что жизнь не кончается на этом. Я зашел к нему в палату, мы поговорили. После этого он хотя бы начал улыбаться.

Год я провел без движения в больнице — ведь переломаны кости таза. Врачи запретили мне двигаться. Они сами мне потом признавались, что не знали, с чего начать, столько у меня было проблем. Потом мне поставили каркас в кости таза и разрешили приподниматься. Я потихоньку встал на костыли и начал учиться ходить.

На протяжении следующих трех лет моя жизнь с утра до вечера состояла из нескончаемых процедур... Капельницы, уколы — на мне не было живого места, врачам некуда было лекарства колоть.

Все эти четыре года я ни одного дня не провел в одиночестве — со мной всегда была моя семья — мои братья и старшая сестра.

Возвращение

С самого первого дня своей больничной эпопеи я хотел продолжать заниматься спортом. Я еще не знал, есть ли у нас в стране спорт инвалидов. Врачи, приходя ко мне, спрашивали, чем буду заниматься после того, как выйду из больницы. Они меня уговаривали пойти в медицинский, потому что столько разных процедур на себе уже испытал. А я им упрямо твердил: «Хочу вернуться в спорт». Они говорили мне в ответ: «Вань, зачем мы с тобой сейчас мучаемся? А ты все туда же, может, не надо всех этих процедур, лечения?» Но в тот момент я даже не знал, каким видом спорта займусь. Думал, может быть, после больницы мне стоит футболом заняться.

Сейчас, когда бываю в больнице, те же врачи мне говорят, мол, молодец, Ваня, мы очень гордимся тобой. В общем, я поступил и сейчас учусь в Московской государственной академии физической культуры.

В тот день, когда меня выписали из больницы, я приехал домой. Тут друзья позвонили, говорят, давай, выходи, пойдем в футбол играть.

И мы пошли. Сначала во дворе размялись, потом пошли на поле. Я так и играл — на костылях. В первый момент ребята боялись ко мне прикасаться, оберегали меня — я же на костылях, вдруг сделают мне больно или я упаду. Но потом привыкли, что я играю с ними на равных, и перестали на это обращать внимание, начали со мной толкаться по-настоящему, оттирать от мяча, подрезать.

Спорт

В 2006 году в июне через Федерацию санного спорта меня нашла тренер паралимпийской сборной РФ по легкой атлетике Ирина Громова. Она позвонила и спросила, хочу ли я заниматься легкой атлетикой. Конечно! На следующий день я был на первой тренировке в Лужниках. У меня не было проблем с адаптацией с другими ребятами, я как в семью попал. Они учили меня со спортивной коляской обращаться, собирать ее, разбирать. Ирина Александровна мне технику ставила. Хотя физически было тяжело, я сразу не смог проехать круг на коляске по стадиону. 400 метров — мышцы сводит. А потом потихоньку натренировался и смог проехать круг, потом два, три. Так я начал заниматься бегом на спортивных колясках. Мы их называем болидами: впереди — одно колеса, а сзади — два больших. На них обручи, мы руками их толкаем и так двигаемся вперед. Руки заменяют нам ноги. Сейчас я могу пробежать марафонскую дистанцию — 42 км. Зимой мы в московской команде занимаемся лыжными гонками и биатлоном.

Маргарита

Впервые мы с Ритой (Маргарита Коптилова — бронзовый призер Паралимпийских игр в Пекине) увиделись в 2007 году, на чемпионате России. Она — член паралимпийской сборной России по легкой атлетике. Через год, в Адлере, мы увиделись снова. Помню, я тогда подумал, глядя на нее: «Какая милая девочка». Мы познакомились, вечерами гуляли по аллеям, разговаривали, смеялись... Но тогда я встречался с другой девушкой. И честно сказал об этом Маргарите. Я ничего ей тогда не обещал. Она на меня, конечно, обиделась. Но уже в тот момент я точно знал, что люблю ее. Мы разъехались по домам: я — в Москву, она — в город Вольск. Через полгода я расстался со своей девушкой, но Рите об этом писать не стал. Прошли еще шесть месяцев, и мы снова встретились на соревнованиях. Я решил рассказать ей о своих чувствах. В общем, завел дурацкий разговор, потому что не знал, с чего начать. Я заметил, что в такие моменты начинаешь говорить какую-то ерунду. Но потом я все-таки сказал ей: «Я тебя люблю и не могу без тебя жить». Она помолчала, потом обняла меня и поцеловала. Потом целый год мы встречались на сборах. А после Олимпиады в Пекине, на которой Рита завоевала две бронзовых медали, она смогла купить квартиру в Подмосковье. Пока там шел ремонт, она жила у меня дома. Сейчас я понял, что очень хочу, чтобы Рита стала моей женой. Она — моя судьба. Я определенно могу сказать, что, если бы не случилась со мной эта травма, мы бы с Ритой точно никогда не встретились.

Ванкувер

Я был счастлив, что попал в паралимпийскую сборную. Я не победил на этих Играх, моя цель — участие в сочинской Олимпиаде. И победа.

ФОТО: ИЗ АРХИВА ИВАНА ГОНЧАРОВА