Психолог: «Если у ребенка в руках планшет, не надо его контролировать!»
Не всегда удается сразу разобрать, что такое это «не то». Для кого-то это старая добрая порнография, для кого-то про подростковые суициды, а для кого-то сериал про Барбоскиных, потому что «похабно». Но главное, тут прослеживается общая идея, что есть некоторая информация, которую нужно от ребенка специально спрятать, не давать ему с ней соприкасаться, иначе он, ребенок, испортится и никогда уже не будет прежним.
Мой вариант ответа, наверное, непопулярный.
Но я считаю, что ничего контролировать не надо. Что, если уж у ребенка в руках оказался планшет, пусть это будет его пространство свободы и творческого поиска.
Умение быть в поиске и находить в потоке информации нечто интересное для себя — бесценно, если ты ребенок в 21 веке. Оно пригодится гораздо больше таблицы умножения (которую спокойно, как выяснилось, заменяет калькулятор в телефоне).
Это не значит, что я против рамок вообще. Святое право и обязанность родителя — определять, сколько времени ребенок проведет с планшетом. Так же, как решать, например, сколько карманных денег ему выдать. Но внутри этой рамки наступает свобода другого человека, пусть и маленького. Свобода пробовать, делать ошибки, смотреть дурацкое, покупать невкусное и вообще тратить на глупости.
И дело тут не только в либертарианских ценностях, но и в том, что, навязчиво пытаясь перехватить власть над тем, что ребенок видит, покупает и хочет, мы невольно посылаем ему сразу несколько сигналов: — я тебе не доверяю. — а не доверяю я тебе потому, что ты идиот. Ты все время хочешь чего-то не того, что нужно хотеть, и сам ни в чем не разберешься.
Это идеальная формула яда, разрушающего любые отношения. Не только с ребенком, но и с партнером, с другом, с подчиненными.
Понятно, что на первую часть сообщения ребенок (партнер, друг, подчиненный) рано или поздно ответит симметрично. Ты мне не доверяешь — я тоже тебе не доверяю. Я буду врать тебе, буду скрывать, что мы с Леной ели чипсы после школы, не расскажу, какой ролик нам показывал Петя не перемене, не покажу, с кем я переписываюсь и о чем, потому что боюсь твоего агрессивного и навязчивого контроля.
Вторая часть сообщения более сложная, она сильнейшим образом бьет по нашему нарциссизму. Быть идиотом, знаете ли, никому не хочется. С этой частью ребенок (партнер, друг, подчиненный) может внутренне не согласиться — и тогда каждый раз испытывать тихое бешенство, которое будет выплескиваться там и тут в виде ползучего саботажа, пассивной агрессии или того, что в просторечии называют «ленью». Да много в чем еще может выплескиваться. Но он может и согласиться с тем, что он идиот — если отношениями дорожит больше, чем самолюбием. А с очень маленьким ребенком это почти всегда так.
И тогда срабатывает то, что называют самосбывающимся пророчеством. Ему действительно нужно быть идиотом, чтобы оправдать родительскую тревогу и контроль. Не казаться, а именно быть. И он — будет!
Бесконечно попадать в неприятности, плохо соображать, не справляться с элементарными задачами, вроде разогревания еды или вытирания попы. Как минимум до совершеннолетия. Потом, например, сразу после совершеннолетия, потеряет паспорт, разобьет папину машину, случайно окажется под уголовным преследованием, будет скрываться от полиции, неудачно женится, неудачно разведется и еще более неудачно женится второй раз, много лет будет сидеть без работы, алкоголь, наркотики — необязательно все сразу, можно выбрать любую комбинацию.
Еще одна идея, которая незаметной тенью витает над нами, тревожно контролирующими, что ребенок смотрит на этом своем планшете, — совершенно магическая. Она о том, что между картинкой и действием, фантазией и действием не существует зазора.
Что человеку, прочитавшему, например, про группы самоубийц, ничего не остается, кроме как суициднуть немедленно. Даже если он вовсе об этом и не думал, а собирался в магазин за газировкой. Что человек, который смотрит ролики про мисс Китти на ютубе (вы про такую не слышали? Ну, ваше счастье), примет ее за единственно верную модель реальности, игнорируя тысячи других, и жизнь его пойдет под откос. Что, если уж ты увидел порноролик... вот тут не знаю, что случится. Все здесь присутствующие смотрели в своей жизни порноролики, не так ли? И что? Многие ли стали порнозвездами? Многие ли пошли зарабатывать на панель и заработали приличные деньги? У многих ли жизнь пошла под откос?
Так что я за то, чтобы оставить ребенка в покое с его планшетом. Честно предупредив, сколько времени у него есть.
А самим уйти в другой угол и там разбираться с внутренними монстрами, имя которым обычно наша собственная тревожность и агрессия. Пытаться понять, что так сильно пугает и почему. Честно самим с собой поговорить на тему того, насколько близкий человек, пусть даже и наш ребенок, принадлежит нам, а насколько — самому себе. Где проходит пограничная зона между нами и другим. Между общим временем, пространством, деньгами — и тем, что принадлежит персонально каждому. Еще иногда оказывается, что на словах-то мы декларируем одно, «правильное», а на деле исповедуем совершенно другое, и это тоже полезно бывает привести к общему знаменателю.
В общем, задача на годы. Хотя она, конечно, не отменяет других родительских задач.
Но, пока мы в своем углу разбираемся с собой, ребенок как раз и вырастет. А отношения-то с ним — не испорчены, и доверие — не потеряно! И тогда, рано или поздно, он сам придет и спросит: «Что ты думаешь об этом порноролике, мать?». И вот тут уже вы с полным родительским правом можете сказать: «Я думаю, сын, что это невыносимо похабно, и кто это вообще смотрит, а тем более — снимает!».
Ну или что-то другое. По настроению.
Источник: Анастасия Рубцова/Фейсбук (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации)