Сергей Белоголовцев: «Занимайтесь любимым делом»

Рассказывает Сергей Белоголовцев: «Началось все несколько лет назад. Мы поехали всей семьей на горнолыжный курорт, а при нем оказался реабилитационный центр для таких ребят, как Женя. Нам предложили попробовать. Мы с женой боялись, что даже его ноги — они ведь не такие, как у обычных людей! — не сможем запихать в горнолыжные ботинки. Но через неделю мой сын сам спустился по склону. И пусть гора была пологой, пусть его страховали инструктор и волонтер, а рядом ехали мы с женой. Но все равно это было чудо, ощущение, как будто человек взлетел без посторонней помощи.

Наш Женя — человек осторожный, даже, можно сказать, пугливый. Его пришлось долго уговаривать, пару раз даже прикрикнуть. У сына все в порядке с интеллектом, но по характеру он чуть более ребенок, чуть более раним, чем другие молодые люди. Женя не стал — только для того, чтобы порадовать нас — восторженно кричать: «Папа, спасибо, у меня выросли крылья». Он просто, когда съехал с горы, сказал: «Фух. Слава Богу».

Прошло уже четыре года. Женя продолжает заниматься горными лыжами и, похоже, особых восторгов не испытывает до сих пор. Но он видит, какие это дает поразительные результаты. Распрямляется спина. Руки и ноги становятся менее скрюченными. Мы ведь лечим его с рождения. Испробовали десятки разнообразных методов. И горные лыжи, безусловно, самый из них эффективный.

Мы с женой оба очень ранимы, эмоциональны. Мы говорим про себя, что мы очень — странное такое слово! — «трясуче совестливые». Когда я общаюсь с Женей и ему подобными, у меня просто слезы закипают. Не могу даже слов подобрать, как инвалидов назвать. Они настолько доверчивые, удивительные, светлые, солнечные! Их хочется обнять, пожалеть. Помочь им.

В общем, мы решили основать реабилитационный центр у нас, в России. И не единственный на всю страну — а так, чтобы в каждом городе, при каждом горнолыжном курорте! Мы пригласили в Москву Элизабет Фокс — исполнительного директора американского спортивного центра для людей с ограниченными возможностями. Та обучила десятерых московских инструкторов работать с особыми детьми... И пошло дело! Официально мы называемся «Центр социальной помощи и адаптации для людей с диагнозом ДЦП и другими ограниченными возможностями "Лыжи мечты". Стартовали мы в январе 2014 года, и уже сейчас результаты огромные. В Челябинске, на Сахалине работают реабилитационные центры. Только в подмосковном "Снежкоме" в этом году 80 человек успели пройти эту программу.

Первым шагам Жени на лыжах радовалась вся семья Белоголовцевых. О результатах

Да, в нашей стране многое порой идет медленно, трудно, со скрипом. Мы постоянно спорим с чиновниками, с комитетами спорта. На западе подобные проекты существуют за счет государственных дотаций. В России помогают только добрые люди. Жертвуют деньги, работают волонтерами

Это счастье, что официальные медики нас признали. Наташа делала доклад на Всероссийской конференции невропатологов, и доктора согласились: методика реально работает! Причем она не просто облегчает болезнь, но изменяет качество жизни. Да что там изменяет: полностью переворачивает ее! Дети, которые приходят в нашу горнолыжную секцию, учатся с необыкновенным рвением, с великим восторгом. Ведь большинству из них приходится в основном сидеть дома, в четырех стенах, видеть только маму-папу. А если и посещают школу, то их там гнобят.

И вот они приходят на гору. Белый снег, яркое солнце. С ними начинают разговаривать — уважительно, как с равными. Их учат делать то, что, казалось бы, полностью невозможно! Инструкторы для них — сверхсказочные герои, боги. И результаты получаются поразительные. Дети, которые не ходят и не стоят сами (только с поддержкой), катаются на лыжах, да еще и на горных, не только встают на них, но едут с инструкторами с помощью специального приспособления (сноу-слайдера) на первом же занятии. Один мальчик после курса обучения сказал: «Ощущение, что мои старые ноги выкинули на помойку, а у меня выросли новые». А другой ученик — аутист, который прежде не говорил вообще! — начал со своим инструктором разговаривать. Прибежала бабушка, вся в слезах: «Он сейчас на горе сказал больше слов, чем за год!»

На сцене «Другого театра»

Специально ради съемки в нашумевшей программе «Пусть говорят», посвященной детям-инвалидам, я на два дня раньше из отпуска прилетел, из Испании. Весь такой расслабленный, позитивный. И по голове обухом: тема — ДЦП. В студии — больные дети, их несчастные родители. Говорят о беспомощности медицины, о том, что нужно в Китай лечиться ехать, там хоть какие-то шансы. Но где на заграничную поездку брать денег? А чиновники тут же, в студии, рассуждают о великой русской душе.

Ну, я и рубанул: «Мы гимн поем, за сердце держимся. У нас футболисты получают миллионы. Да в этой стране нужно на год все остановить, ничего не строить, не платить футболистам, не снимать идиотские фильмы. А просто вылечить людей, всех бомжей пристроить. И не надо этой показухи: "Мы — великая страна". Мы не великая страна, а позор планеты, когда у нас такое происходит. Почему в Америке человек на коляске вызывает искреннюю улыбку? Из-за сострадания? Вовсе нет. А потому, что там развиты социальные программы и инвалид с раннего детства растет в обстановке внимания и уважения. А в России — если инвалид нормально выглядит, успешен, включен в жизнь — это целиком заслуга не государства, но его родителей!»

У нашего Жени есть брат-близнец. Именно близнец, однояйцевый. Но выглядели они, когда родились, абсолютно не похожими. На- столько Женька был слабее, несчастнее... Сейчас он прошел великое преображение от своего первоначального вида. А что было бы, расти он один? Без семьи, без поддержки? Пенсия восемь тысяч рублей — все, что инвалид получает от государства. А остальное делаем мы сами. Жена таскала сына по клиникам, постоянно искала новые методы лечения, каждое лето возила его на море — а я пахал, чтобы все это оплачивать. Когда Женю отказывались брать в первый класс обычной школы, я практически до Государственной думы дошел, чтобы решить проблему.

А когда он окончил институт и встал вопрос о работе, кто бы взял инвалида «с улицы» в нормальное место? Да, я не скрываю. Я сделал «звонок другу» — продюсеру кабельного канала. И у сына там теперь своя передача. Очень неплохая, между прочим! Но он — единственный ведущий с диагнозом ДЦП на всем нашем телевидении! И на Радио «Маяк» Женька на равных участвует в программе, которую ведет вся наша большая семья.

Что касается отношений с братьями, он у них немного на особом положении. Между собой старшие, как все нормальные дети, могли иногда подраться — до крика, до визга. Но, когда касалось Женьки, всегда объединялись против его обидчика. Как-то в Италии он шел по пляжу. Ноги заплелись, упал, а итальянский мальчик засмеялся. Старшие братья тут же помчались закапывать его в песок. Итальянец перепугался, начал оправдываться, уверялся их, что рассмеялся просто так, потому что книжку читал веселую...

Я ни в коем случае не осуждаю тех родителей, кто готов сдаться. И ненавижу, когда на разных телевизионных программах начинают швырять камни в родителей детей-инвалидов: как мать могла бросить, как отец посмел уйти? А я их могу понять. Потому что жизнь с больным ребенком — это адски тяжело, это ежеминутная битва. Везде — в поликлиниках, в транспорте, в школе. Сейчас в моде такая тема: инклюзивное образование — больные дети учатся вместе со здоровыми. Но знаете, как все происходит на самом деле? Стоит в классе появиться необычному ребенку, к директору школы тут же бегут — нет, не дети, а их папы-мамы: «У нас в классе появился какой-то урод, вдруг он заразный, уберите!» Хотя я не сомневаюсь: если бы здоровые дети общались с инвалидами, они стали бы лучше. Пусть поначалу бы обижали их — но на выходе у них души бы лучше устраивались. Может быть, я мечтатель, не знаю».

В молодости Белоголовцев полтора года работал на стройке учеником бетонщика: молодой семье с маленьким сыном обязательно нужна была своя крыша над головой.

Сергей: «Это была программа Ельцина "Молодежный жилищный комплекс" — сам строишь или реконструируешь дом, потом получишь в нем квартиру. Ох, тяжело мне стройка далась. У нас была реконструкция дома дореволюционной постройки. Я получал крошечную зарплату, зато все полтора года свою квартиру видел. В обеденный перерыв бежал и штукатурил, шкурил. Когда переехали, уже вместе с женой доделывали и счастливы были беспросветно: у нас, наконец, свой дом!»

Еще Сергей окончил Горный институт, работал на руднике. А теперь он настоящий артист, хотя профессию получал практически на лету.

«Я безумно рад, что жизнь столкнула меня с чудом под названием "Другой театр", — говорит Сергей. — Наш художественный руководитель, Сергей Петрейков, мог пойти проверенным путем: заманивать зрителя легкими комедиями с парой узнаваемых лиц. Однако пускает на подмостки вещи серьезные, спорные. Я сейчас занят в двух спектаклях. Один из них, под названием "Кто", поставил Максим Виторган. Эта работа дала мне больше, чем четыре года обучения в творческом вузе. Я ведь никогда не учился актерству, у меня не было мастера, в голове — хаотический набор знаний. И Максим все эти мои знания хорошо структурировал. Теперь, благодаря ему, я могу сыграть все.

Второй спектакль для «Другого театра» ставил я сам. Он называется «Апокалипсис для флейты», создан по повести Виктора Шендеровича «Соло для флейты». Я много раз пытался уйти из проекта, потому что он отъедал кучу времени, но все время возвращался — материал просто не отпускал. И я до сих пор не могу поверить, что стал режиссером, не чувствую себя им. Хотя у спектакля всегда аншлаги, о нем много спорят, говорят. Какую роль хотел бы сыграть? Нет, не Гамлета, мой идеал — Сирано де Бержерак. Такой гнусавый, смешной, преданный, лиричный. А вообще, главный секрет очень простой. Заниматься надо только любимым делом, иначе и жить не надо».